Монетное дело Бранденбурга

[Romanold 464]

Давно собирался выложить здесь. А поскольку первоначальное размещение нынче для широкой публики недоступно, так и тем более. Специально для любителей блеснуть интеллектом, знанием темы и просто повыёживаться подчеркиваю, что это перевод статьи одного из двух ведуших экспертов по теме. Качественные фотографии некоторых монет, первоначально проиллюстрированных автором, найти не удалось, так что извиняйте.
Отдельное спасибо Косте Штирлицу за неоценимую помощь.

 

Монетное дело Бранденбурга в период действия монетных стандартов Цинны и Лейпцига
Фридрих, барон фон Шрёттер.

Поскольку ни одна нация на пути к вершинам экономической культуры не может обойтись без соответствующей платежной системы, великие правители всегда заботились о хороших деньгах. Понятие «хорошие деньги» означает одновременно как надёжность валюты, так и её достаточное количество для потребностей торговли и экономических отношений. Если государство не обеспечивает выпуск необходимого количества платежных средств, торговля начинает создавать их самостоятельно; она не проявляет исключительной заинтересованности к деньгам собственной страны, но использует монеты или другие платежные средства, которые наиболее практичны и востребованы, вне зависимости от их происхождения.
        Так же и внутреннее обращение, если не обеспечивается государством в должном объёме, начинает, либо выпускать частные деньги, как это делали английские купцы и торговцы на протяжении столетий, либо использует деньги соседних стран, как это происходило в Польше в течение длительного времени. Там, где долгое время имелся недостаток «хороших денег», т.е. надежных и в достаточном количестве, одновременно имело место ухудшение политической или экономической обстановки. Одним из наиболее печальных проявлений упадка Речи Посполитой было жалкое состояние чеканки монет, которая к 1680 году практически прекратилась. Во времена достойных правителей в Испании денежное обращение находилось в хорошем состоянии; с приходом же к власти слабых наследников Филиппа II вместе с экономикой пришла в упадок и денежная система. Страны, в настоящее время слабые политически и экономически, например, Россия, Италия, Испания, Турция, слабы и в монетарном смысле. В то же время есть политически слабые страны, которые, тем не менее, имеют хорошую денежную систему, так как они крепки экономически - Голландия, Швейцария.
       И прискорбное состояние денежной системы Германии в 16-18 веках являлось, в конечном счете, следствием политической слабости и разобщенности. Ситуация улучшилась только тогда, когда крупнейшие страны империи получили независимость и создали собственные денежные системы; тем не менее, эта независимость была только первым необходимым шагом: даже крупнейшие государства могли создать процветающие денежные системы только если несколько стран придерживались одинаковых основ монетного дела. Только позднее Пруссия достигла необходимой степени развития, чтобы поддерживать свою собственную денежную систему.
         Основателем современной прусской денежной системы был Фридрих Великий. Хотя усилия по преодолению печального состояния, в котором монетное дело пребывало с конца 16-го столетия, предпринимались еще Великим Курфюрстом (прим., Фридрих Вильгельм I) и его ближайшими наследниками. Чего достиг Фридрих Великий за период с 1750 по 1765 годы: абсолютно независимая денежная система, одинаковая для всех провинций и приемлемая для потребностей торговли, то есть именно то, что планировал ещё Великий Курфюрст. Как и в некоторых других областях, в деле развития монетной системы у него в своё время не было возможности реализовать свои большие планы, однако он указал цель, которая, хотя и не была им достигнута, явилась существенным скачком в развитии. Мы в этой статье не ставим целью полное описание достижений этого правителя (прим.,Фридрих Вильгельм I) в монетарной области, поскольку эта тема пребывает пока в стадии подготовки.
       Мы хотим только охарактеризовать в общих чертах два самых значимых и важных для германской денежной системы события второй половины 17-го века, монетные союзы Цинны и Лейпцига в той мере, в которой они касаются Брандебурга. Также мы ограничиваем себя только пределами маркграфства. Поскольку рассмотрение других владений Дома Бранденбург потребовало бы предварительно описать здесь монетное дело Польши, Нижней Саксонии, Вестфалии и Нижнего Рейна. Мы также исключаем из рассмотрения монетные дворы Кёнигсберг, Магдебург, Хальберштадт, Минден, Регенштайн, Билефельд, Люнен и Клеве.

 

Можно считать известным, что монетное дело Германии в целом в первой половине 17-го века опустилось на самый низкий уровень. Безудержное снижение ценности разменной монеты длилось до конца 17-го века, продолжая тенденцию, заданную катастрофическими событиями периода монетарного кризиса времён Тридцатилетней войны, «Kipper- und Wipper- Zeit». Наилучшим выходом из этой ситуации могло показаться восстановление старой монетной стопы рейхсталера: 9 талеров из марки чистого серебра. На практике это было осуществимо для крупных номиналов, но слишком дорого для мелких, поэтому уже в 1625 году Бранденбург прекратил выпуск самых маленьких номиналов, а в 1636 году и грошей. С этого момента чеканка была практически полностью ограничена талерами и малым количеством золотых монет. Но, возникший недостаток разменных номиналов и, как следствие, очевидная зависимость от разнообразной, в основном польской, мелкой монеты позволили Фридриху Вильгельму I в пятидесятые годы начать выпуск двух- и одногрошевых монет по весовым нормам 19 и 23 талера из марки чистого серебра соответственно. К сожалению, из-за стремления к увеличению прибыли от чеканки эти монеты были изготовлены в чрезмерном количестве: на общую сумму 1 400 000 талеров. Поэтому к 1660 году доверие к ним упало настолько, что правительство вынуждено было снизить их стоимость до половины первоначального номинала. (прим., A.F. Riedel, Der brandenb. preuss. Staatshaushalt, Berlin, 1866, S. 21-23.)
            Реальная работа Курфюрста над вопросами управления государством началась только после заключения Оливского мирного договора. С тех пор был установлен порядок, по которому войска больше никогда полностью не демобилизовались, что потребовало создать систему регулярного снабжения продовольствием. Монетное дело также вызывало постоянно растущее внимание Курфюрста. В первой половине шестидесятых годов оно было оставлено на усмотрение провинций маркграфства, однако вскоре стало очевидно, что это не приносит процветания, и в 1665 Курфюрст перехватил инициативу.
             К тому времени стандартом монетной стопы на протяжении уже более ста лет являлся рейхсталер. Хотя золотые монеты также чеканились в Северной Германии на протяжении 17-го века, но, видимо, только для особых надобностей или для использования правителем в качестве подарков. В конце столетия возрос приток золота в Европу и, в частности, в Бранденбург, преимущественно из Гвинеи, где в 1681 году была основана бранденбургская колония. Вероятно из этого золота в 1682-1696 годах был отчеканен целый ряд так называемых гвинейских дукатов. (прим, A. Meyer, “Prägungen Brandenburg-Preußens betr. dessen afrikanische Besitzungem ind Außenhandel 1681-1810”, Berlin, 1885, S. 3-10.)
            Тем не менее, в официальных документах, касающихся денег, и в торговых отчетах золотые монеты занимают весьма незначительное место, что связано, вероятно, с тем, что во время 30-летней войны торговля в Северной Германии была практически уничтожена. Это было время почти единоличного царствования серебряного стандарта, эталон которого, рейхсталер был в 1623 году приравнен к 90 крейцерам. В то же время разменная монета, особенно после 1650 года, постоянно сильно снижалась в качестве и чеканилась в существенно больших объемах по сравнению с талером, чем неуклонно поднимала рыночную стоимость последнего: 5 сентября 1667 года император установил талер равным уже 96 крейцерам.         
 

 Сам император отчеканил большое количество 4-грошовых монет (15 Крейцеров), предназначенных Турции в оплату за помощь, которые, однако, оценивались только в 3 гроша 1 пфенниг; Бранденбург, как мы уже отметили, примерно к 1660 году выпустил массу двойных и простых грошей в Берлине и Хальберштадте; Саксония в 1664 открыла монетный двор в Баутцене, на котором по сниженной имперской стопе чеканились 30- и 15-крейцеровые монеты, а также меньшие номиналы. В этих странах постепенно сложилось понимание, что чеканка маленьких номиналов по стопе рейхсталера невозможна. Поскольку этот стандарт позволял понижение содержания серебра в разменной монете не более, чем на 10% по сравнению с крупной, чеканка становилась убыточной по двум причинам, изложенным ниже.
       Во-первых, понятно, что стоимость чеканки 24 монет по одному грошу выше, чем для одной талеровой монеты; стоимость возрастает еще и от того, что мелкая монета, чтобы не быть совсем крошечного размера, должна содержать больше меди, и эта медь должна быть также закуплена и оплачена. Вторая причина кроется в том факте, что всякий, чеканящий разменную монету по имперскому стандарту, рискует немедленно лишиться её в пользу соседей, использующих свою более низкопробную мелочь для скупки его высокопробных денег в качестве сырья для своего монетного производства. В политически раздробленной Германии страна, чеканящая высокопробную монету в одиночку, приносила бы напрасные жертвы, обогащая других за свой счет.
       Бранденбург, имевший длинные границы с Силезией и Польшей, едва ли мог избежать притока из этих стран низкопробной разменной монеты, качество которой со времён Сигизмунда III продолжало непрерывно снижаться, и поэтому сделал валютным центром Померанию и Ноймарк.

 

           Против этого зла было возможно только одно средство: объединение в монетный союз. На империю было мало надежды. Великий Курфюрст хотел, чтобы номинальная величина рейхсталера была увеличена, но Рейхстаг решил оставить её неизменной, отдав одновременно устройство разменной монеты на усмотрение провинций.

 

Хотя на встрече верхнесаксонского круга по монетарным вопросам в Лейпциге, в 1667 году предложения Бранденбурга и не были приняты, вскоре после этого, 27 августа того же года в монастыре Цинна курфюрсты Саксонии и Бранденбурга заключили соглашение о промежуточном стандарте разменной монеты: гроши и более мелкие номиналы чеканятся по норме 10 ½ талеров из марки чистого серебра.

[Romanold 464]

 

Поскольку Брауншвейг также выразил желание присоединиться, 8 апреля 1668 года в Лейпциге собралась конференция делегатов трёх земель, на которой и была окончательно принята монетная стопа, получившая название Циннской. Так как, и крупные монеты Бранденбурга 1662-1664 годов (1/3 и 1/6 талера), и аналогичные монеты Саксонии были изготовлены по более легкой монетной стопе, и, поскольку при возросшей цене серебра фракции талера больше нельзя было чеканить без убытка, было решено не только мелкую монету, но и 2/3, 1/3 и 1/6 талера выпускать согласно стопе 10 ½ талеров из марки серебра.
С небольшими вариациями эта монетная стопа поддерживалась курфюршествами Саксонии и Бранденбурга, а также герцогами Люнебурга. Бранденбург чеканил по этой стопе все номиналы до гроша, чем меньше, тем немного легче, например, 2 пфеннига по 10 талеров и 14-20 грошей, пфенниг по 11 талеров и 7 грошей.
Циннская монетная стопа была в первую очередь защитной мерой против иностранных низкопробных монет. Каждая из трёх земель, участвующих в соглашении, могла теперь быть уверена в двух других, их монеты принимались по номиналу без взвешивания и пробирования: область действия соглашения в дальнейшем выросла, когда Верхняя и Нижняя Саксонии создали единое денежное пространство. Эти земли ограничивали приток низкопробных монет из других стран, либо отказываясь их принимать, либо устанавливая пониженный курс в соответствии с их реальной стоимостью. Хотя Циннское соглашение не смогло полностью выполнить свое предназначение, как мы вскоре увидим, его заключение имело огромное значение: стало понятно, что такой союз в принципе возможен и работает вполне приемлемо, было выяснено, какие еще препятствия разрушительно влияют на его дальнейшую работу и должны быть преодолены.
Второй по значению целью Циннского союза было создание пользующейся доверием монеты для внешней торговли. Так как стоимость Марки серебра составляла 10 талеров, стопа в 10 ½ талеров получалась вполне реальной. Но в ней старый рейхсталер получал другую стоимость. Когда император установил его равным 96 крейцерам, такой курс уже не был достаточно высок: было возможно получать прибыль, покупая талеры за низкопробную разменную монету для последующей переплавки.

           В Лейпциге была просто зафиксирована существующая ситуация, когда Циннский расчетный талер (равный 1 ½ монетам в 2/3 талера) оставался равным 90 крейцерам, при этом курс рейхсталера возрастал до 105 крейцеров. (прим., 9 : 10 ½ = 90 : 105)
Старый рейхсталер сам по себе не затрагивался Циннским соглашением, для него монетная стопа оставалась равной 9 талерам; мы можем позднее видеть в Бранденбурге еще целый ряд этих прекрасных монет, поскольку Циннская стопа изначально считалась временной, которая должна была так скоро, как только возможно, уступить место новой общеимперской стопе. И всё же рейхсталер получил смертельный удар от этого соглашения, он вскоре перестал играть роль торговой монеты, становясь всё больше предметом роскоши или предназначенным для особых случаев. Монетные мастера делали их, в точности, как ювелиры и медальеры, в качестве различных дорогих подарков. Их количество постоянно сокращалось, частично из-за переплавки в более низкопробные монеты. Не вызывает сомнений тот факт, что они стали основным материалом и для монетных дворов Бранденбурга. Этот процесс шёл, конечно, довольно медленно. На монетарных совещаниях империи и кругов земель вопрос талера рассматривался и обсуждался десятилетиями, но Северная Германия, давно лидирующая в вопросах денежной политики, принимала в них минимальное участие.
Однако Циннскую стопу тоже ожидала не лучшая судьба. В Бранденбурге монетное дело страдало из-за непрофессионального управления. Чеканкой занимался, прежде всего, монетный двор в Кельне-на-Шпрее. Он располагался в Монетной башне в северо-западной части замка - там, где сегодня стоит колонна. Монетным мастером был еврей Иоганн Либманн. Затем по указу курфюрста монетный двор Кроссен в конце 1664 года был отдан под руководство доктора медицины Николауса Гилли, проявившего себя не лучшим образом ранее, когда он был директором монетных дворов в Нейссе и Фрауштадте. Гилли, кроме того, должен был проверять монеты, отчеканенные в Берлине, так же как Либманн должен был следить за качеством продукции Кроссена. Однако, поскольку оба были в первую очередь озабочены собственной выгодой, то уделяли этому контролю мало внимания.
Так как за 1666 год чиновники маркграфства получили много жалоб на сильное падение качества Берлинских грошей и трояков, 9 октября Гилли был назначен генеральным монетным директором. Этот пост он использовал единственно для того, чтобы спокойно извлекать собственную прибыль; тот факт, что его контроль за работой Берлинского монетного двора был явно недостаточным, выяснился очень быстро: в 1668 году в Аугсбурге была обнаружена берлинская монета в 8 грошей (1/3 талера), имевшая пробу 11 лот и 15 гран серебра вместо положенных 12 лот и 3 гран, что, по словам курфюрста, нанесло ему лично величайшее оскорбление. (прим., Geh. St. Arch. Berlin R 9 SS 4.)
Затем Гилли проявил себя еще худшим экономистом в Кроссене. Здесь, помимо различных номиналов по Циннской стопе, должны были чеканиться еще монеты имперско-силезские для торговли с Силезией, в частности монеты в 15 крейцеров (4 Гутгроша). Гилли вместо этого чеканил в основном монеты номиналом 24 пфеннига, настолько ужасного качества, что их реальная стоимость составляла всего 12 пфеннигов, вследствие чего в Силезии с подозрением относились ко всем монетам Кроссена и отказывались их принимать; это вынудило Бранденбург снизить курс 15 крейцеров с 4 грошей до 3 грошей и 3 пфеннигов. С 1667 года Кроссен чеканил монету исключительно по бранденбургской стопе. (прим., Näheres über die Krossensche Münzstätte bei F. Friedensburg, Schlesiens neuere Münzgeschichte. Breslau, 1899, S. 146ff.)
Гилли передавал курфюрсту лишь малую часть полученной прибыли, но сам из почти неимущего стал владельцем множества товаров. В 1674 году его мошенничества, наконец, обнаружились, и он был уволен (прим., Geh. St. Arch. Berlin R 9 SS 7. Здесь упоминается, что 26 декабря 1674 года Гилли был уволен. Саксонские источники, с другой стороны сообщают, что в 1674-1676 он содержался под стражей в крепости Шпандау, и только после этого был уволен. Ebd, R 16, 102. Siehe auch Species facti der Juristenfakultät zu Frankfurt a. O. vom 19. Juli 1774. Ebd. R 9 TT la.). Кроме того, еще в 1671 вопросы чеканки были переданы под управление Берлинской Палаты.

Монеты по Циннской стопе с 1668 года чеканились в Бранденбурге в слишком большом количестве и очень плохого качества. Даже Гилли в начале 1672 года говорил, что объем еженедельной чеканки в 24 000 талеров слишком велик в сравнении с теми 2000 талеров, которые чеканились ранее.
Вдобавок с такой интенсивностью монеты достоинством 2/3 и 1/3 талера чеканились не на одном монетном дворе, а сразу на пяти: в Берлине, Кроссене, Миндене, Регенштайне и Кёнигсберге; материала в виде рейхсталеров было достаточно. Причём, делалось это в рамках усилий по скорейшему распространению Циннской стопы во всех регионах Бранденбурга, а вовсе не для её компрометации. Планируя «общее начало», то есть чеканку всеми монетным дворам по всей стране денег по одной и той же монетной стопе, курфюрст говорил «не только о единообразной монете для всех Наших земель, которой так не достает сейчас, но и о деньгах для международной торговли, которые были бы признаны за рубежом». Такое прекрасное намерение, однако, было ещё недостижимо в то время, из-за того, что Герцогство Пруссия так же, как Ноймарк и часть Померании были сильно зависимы от торговли с Польшей. Это не позволяло отказаться от использования там польских денег, а западные районы слишком малы для того, чтобы поддерживать собственную монетную систему на должном уровне.
В итоге получилось так, что для Циннских монет номиналом в 1/3 талера, как из-за того, что они были начеканены в огромном количестве, так и из-за того, что в восточных и западных землях их принимали с неохотой, и они стекались в основном в Маркграфство, курс постепенно снизился с 8 до 7 грошей. Гилли 17 июня 1675 года предложил остановить их выпуск, имеющиеся в обороте сохранить только в Маркграфстве, а остальные признать прекратившими хождение и перечеканить в Лёвенталеры для торговли с Левантом, но на его предложение внимания не обратили. (прим., Geh. St. Arch. Berlin R 9 TT la.) Однако, похоже, что в это время выпуск монет перешёл в более спокойное русло; в 1675 году чеканка монет в 2/3 и 1/3 талера была прекращена, хотя, как мы вскоре увидим, по совсем другим причинам. В 1679 году было также заявлено, что при крупных суммах (расчетах) только десятая часть может быть оплачена в третях талера (прим., Deklarationen Potsdam, 12. Mai u. 29. Dezember 1679 bei Mylius IV, 1, 5, Nr. 63, 64.). Таким образом, они стали, по сути, ещё одним типом разменной монеты.
Интенсивная чеканка, начавшаяся в 1668 году, помимо всего прочего отрицательно повлияла на внешний вид монет: в 1672 году Курфюрст горько жаловался на то, что внешний вид монет Берлина, Кроссена и Миндена «так отвратителен и небрежен, как Мы едва ли могли видеть где-то ещё». (прим., Reskript an die Amtskammer, Riffelheim, 24. November 1672. Geh. St. Arch. R 9 SS 4.)
Циннская стопа в дальнейшем не соблюдалась: в Дрездене считали, что монеты в 2/3 и 1/3 талера, отчеканенные в 1671-1674 годах на монетных дворах Берлина, Кроссена, Миндена и Кёнигсберга, соответствовали не стопе в 10 талеров 12 грошей и даже не Люнебург-Брауншвейгской в 10 талеров 16 грошей, а стопе в 10 талеров и 17-20 грошей. Видимо, было бы верным предположение, что руководство бранденбургских монетных дворов не совсем честно использовало ремедиум (прим., Geh. St. Arch. Berlin R 16, Nr.102), то есть монетная стопа сознательно ухудшалась ровно на столько, сколько позволял ремедиум. Рассмотрим монету, например, с пробой 12 лот 3 грана и с ремедиумом 1 гран чистого серебра, или другими словами, содержание может колебаться вверх и вниз от номинального на ½ грана, и монета в 12 лот и 2 ½ грана серебра все еще считается полновесной. Монетные мастера, тем не менее, расмматривали это так, как-будто у них в запасе был целый гран в каждую сторону, так что даже монета в 12 лот 2 грана признавалась нормальной. Такое злоупотребление может быть обнаружено во всех странах, во Франции его называют chatouiller le remède, в Англии the shere.
Впрочем, такие ошибки бранденбургского монетного дела могут считаться незначительными в сравнении с положением дел в маленьких землях. Именно они были основными виновниками неудачи Циннской стопы. Когда Бранденбург к 1674 году перешёл к монетной стопе в среднем равной 10 талеров 17 грошей, это было почти незаметно по сравнению со стандартами, по которым чеканили трети талеров маленькие монархии. В частности, граф Густав фон Сайн-Виттгенштайн в 1673 году открыл монетный двор Гарц в окрестностях Хохнштайна, и на отчеканенные там низкопробные трети - стопа вскоре превысила 13 талеров - мог покупать серебро по более высокой цене, чем честные эмитенты. Это естественно подстегивало рост цены на серебро, не оставляя Бранденбургу дальнейшей возможности соблюдать Циннскую стопу. Саксония и герцоги Люнебурга, располагая серебряными рудниками Эрцгебирга и Гарца, смогли продержаться дольше.

 

           Еще более ужасным было то, что у Виттгенштайна повсюду находились последователи. В 1680 году Фридрих-Вильгельм был вынужден признать, что практически все монархи отклонились от Циннской стопы, стоимость марки серебра составляет в третях 11 талеров, в связи с чем поддержание 10 ½ - талеровой монетной стопы невозможно без убытков. А чеканка монеты себе в убыток в то время никому даже в голову придти не могла.
Это было воспринято по-разному. Одни хотели вернуться вновь к старой стопе рейхсталера. Напротив, правительство Хальберштадта, регион которого был переполнен низкопробной монетой из Хохнштайна, Шварцбурга, Кведлинбурга, советовало узаконить их и, как остальные, извлекать из этого прибыль. Этот совет, однако, уже запоздал, так как и на монетном дворе самого Хальберштадта в 1679 году было отчеканено огромное количество грошей, намного превосходяшее потребности этой земли (прим., Geh. St. Arch. R 9 SS 5.). Так же и в Берлине разменная монета чеканилась с постоянным увеличением объемов: в период 1676-1680 здесь было отчеканено 192 964 талеровых монет (это последняя массовая чеканка крупных номиналов в Бранденбурге) и на сумму 192 958 талеров монет разменных номиналов: грош, 6-, 4-, 3-, 2- и один пфенниг (прим., Geh. St. Arch. R 9 SS 6.). Таким образом, пришлось пойти по пути чеканки третей талера.
В связи с этим планировалось с 1678 года запретить хождение любых монет номиналом 1/3 и 2/3 талера, отчеканенных по Циннской стопе позже 1676 года (год начала стремительного ухудшения качества этих монет), за исключением своих собственных, а также саксонских и брауншвейг-люнебургских. Однако 6 сентября 1678 тайные советники Йена и Кёппен доложили, что маленькие земли во множестве чеканят монеты с фальшивым годом, из-за чего невозможно выделить именно те трети талера, которые изготовлены после 1676 года. Во-вторых, такой запрет принесёт пользу только, если будет введён в одном или нескольких кругах земель, которые примут обязательства чеканить качественную монету. Было предложено отложить такие меры воздействия на некоторое время (прим., Geh. St. Arch. R 16, Nr.102).
Этот совет был принят: в 1679-1682 Бранденбургская чеканка практически замерла. Однако курфюрст ничего от этого не выиграл, и более того, он утратил преимущества, приносимые полновесными деньгами. Одновременно шло вторжение низкопробной монеты извне: в Ноймарке обменные курсы дуката и талера росли день ото дня. (прим., Geh. St. Arch, R 16, No. 102.) Такое положение дел в перспективе делало невозможными дальнейший рост и усиление влияния Бранденбурга. Денежное обращение необходимо было привести в порядок. Даже принимая во внимание только одно то обстоятельство, что в это время завершался очередной этап организации армии, в котором были приложены большие усилия по организации поставок продовольствия, как главной предпосылки для объединения всей армейской администрации, становится ясно, что этот вопрос не мог решаться в условиях нехватки монет в обращении.
В 1679 году, наконец, был заключен мир, и регулярную армию расквартировали по городам и деревням страны. Понятно, что эти полки (войска) играли довольно заметную роль в экономике Бранденбург-Пруссии. Если квартирмейстер выдавал капитану содержание низкопробными деньгами, например, польскими трёхгрошевиками, то солдат ими же оплачивал свои хлеб и пиво, а пекарь и пивовар, в свою очередь, на них же закупали зерно и ячмень. Но и землевладелец, и крестьянин, и даже торговец очень быстро понимали, насколько низка покупательная способность этих монеток в сравнении с полновесными деньгами. Поэтому они поднимали свои цены, а вслед за ними так же поступали и пекарь, и пивовар. При этом солдат получал прежнее жалование, на которое был теперь уже не в состоянии нормально прожить и содержать жену и детей. Это вызывало сначала драки, потом нарушения дисциплины, и, в конце концов, дезертирство.
У правительства Великого Курфюрста не было другого пути, кроме чеканки полновесной монеты. Хорошие деньги должны быть постоянно обращающимися, быть деньгами, которые не исчезают из обращения безвозвратно сразу же после выпуска.
 

         В этом смысле монетное дело является здесь также и символом своего времени, поскольку отражает характер правителя и страны, их устремленность к прогрессу, их истинную политику, их способность пренебречь старыми соглашениями в пользу требований настоящего и будущего. Необходимые действия определены, подходящий человек для их осуществления найден: в 1682 году Додо, барон фон Книпхаузен поступил на службу Курфюрсту, чтобы немедленно заняться монетным делом.
Как мы видели, в семидесятые годы в Бранденбурге не было заметных отклонений от Циннской стопы; так же и в 1682, когда была возобновлена чеканка, изготавливались монеты в 2/3 и 1/3 талера по стопе 10 талеров 18 грошей 11 пфеннигов, в то время как для монет номиналом 1/12 талера (или 2 гроша) и  1 грош стопа снижалась до 12 талеров 9 пфеннигов. (прим., Acta Borussica, Münzwesen, Darstellender Teil I, S. 290.)
Тем не менее, Книпхаузен, официально занявший 24 сентября должность главы монетного производства (прим., Geh. St. Arch. R 9 SS 5.), понимал, что успешность и прибыльность чеканки может быть достигнута только посредством монетного союза, и неутомимо стремился к достижению этой цели, невзирая на многочисленные неудачи. В 1686 году ему удалось организовать в Лейпциге встречу уполномоченных представителей государств, входивших в Циннское соглашение, на которой он сам и представитель Люнебурга предложили принять немного модифицированную Циннскую стопу в 10 2/3 талера. Однако, поскольку Саксония была против, предложение было к всеобщему сожалению отклонено. Но Книпхаузен и обязан был, и хотел создать свою государственную валюту: с 1687 года он разрешил выпуск монет в 1/3 и 2/3 талера по 12-талеровой стопе. В отличие от монет предыдущих выпусков с более высоким содержанием серебра новые имели на реверсе надпись Churf. Brand. Land-Münz (Государственная монета Курфюршества Бранденбург) вместо Moneta nova argentea (Монета новая серебряная). Кроме того, представитель Бранденбурга заявил в Рейхстаге, что не в состоянии придерживаться Циннской или тем более старой Имперской стопы, до тех пор, пока все неполноценные монеты не будут уничтожены, восстановив тем самым прежнюю низкую цену серебра.

          С другой стороны Люнебург, а также Саксония прикладывали усилия, чтобы заставить Бранденбург отступить от этой позиции. В июне 1689 года Вольфенбюттель и Целле понизили цену бранденбургской монеты в 2/3 талера с 16 до 14 грошей, а вскоре после этого в Саксонии даже запретили их хождение. Однако эти меры не принесли успеха: Лейпцигское купечество признало бранденбургские монеты в 2/3 талера лучшими деньгами для торговли между Лейпцигом и Брауншвейгом, Люнебург же, тем временем, начал собственную чеканку по 12-талеровой стопе.
А иностранные торговцы интересовались, не могло ли бы Саксонское правительство принять у себя бранденбургскую стопу. В результате был не только отменён запрет на хождение бранденбургской монеты, но с октября 1689 года начата и чеканка собственных саксонских монет в 2/3 талера по стопе в 12 талеров.

[Romanold 464]

Теперь дело оставалось только за Люнебургом, где Георг-Вильгельм в Целле и Эрнст-Август в Каленберге хотя и не соблюдали уже строго Циннскую стопу, но оба были готовы вернуться к ней для чеканки более крупных номиналов, если бы это произошло повсеместно.

Однако об этом больше никто и слышать не хотел: так же, как и в предыдущем году, Бранденбург на Рейхстаге ещё раз разъяснил для Люнебурга и Швеции, почему вводится 12-талеровая стопа. Если есть желание добиться чего-то долговечного, нужно оставить только официальные монетные дворы земельных кругов, разрушив forti manu (лат. твердой рукой) остальные, по сути фальшивомонетные, причём такое решение должно быть принято во всей Империи сразу, так как в противном случае более качественные монеты обоих земельных кругов Саксонии всегда будут использоваться другими монетными дворами pro pabulo (лат. для пропитания).

А до тех пор, пока это не свершится, Курфюрст должен, как бы то ни было, защищать себя. Чеканка монет по Циннской стопе, при стоимости серебра 11 талеров 8-10 грошей, вскоре привела бы все наши монетные дворы к остановке и заполонению страны имперскими, польскими и другими низкопробными монетами.
Из этого были быстро сделаны выводы. В первый день нового 1690 года в Лейпциге собрались посланцы четырёх государств, из Берлина прибыл лично Книпхаузен, который был движущей силой этого конгресса. Он достиг соглашения с Саксонией, но Люнебург по-прежнему держался за свою стопу в 10 2/3 талера. Однако, поскольку Бранденбург и Саксония объединились и, взяв за основу Соглашения 1686 года, на их основе выработали новые, их в итоге пришлось подписать и герцогам Люнебурга, которые осознали, что не смогут в одиночку выдерживать старую стопу с большим содержанием серебра.
Основными пунктами Лейпцигского соглашения от 26 января 1690 года являлись следующие:
1. До дня Св. Михаила (29 сентября) 1690 года из Марки серебра чеканятся монеты номиналом 2/3, 1/3 и 1/6 талера в количестве 12 талеров. После этого желательно установить более высокую монетную стопу.
2. Собственные монеты участников Соглашения, старые и новые, обмениваются в соответствии с номиналом.
3. Новые монеты должны быть отчеканены так быстро, как только возможно, чтобы можно было тарифицировать и обменивать иностранные монеты
Лейпцигская монетная стопа появилась в результате той же самой причины, что и Циннская, а именно, вследствие роста цены на серебро из-за чеканки массы низкопробных монет; её предназначением было устранение этой проблемы и создание жизнеспособной монетной стопы. 12-талеровая стопа оказалась приемлемой, поскольку цена марки серебра в монетах достоинством 2/3 талера в ближайшие десятилетия составляла 11 талеров 16-18 грошей. (прим., Acta Bor. a. a. O. I, S. 49-52.)
Однако, как заявлял Бранденбург, она может существовать только если условия соглашения не будут нарушаться, как это было после введения Циннской стопы. Можно было ожидать и такого развития событий, так как монеты в 2/3 талера, отчеканенные до 1690 года некоторыми маленькими государствами, такими как Сайн-Виттгенштайн, Шварцбург-Зондерсхаузен, Гота, Кобург, Реусс, епископство Любек, графство Ранцау и Гольштейн, уже заметно превышали 12-талеровую стопу, выходя у Витгенштайна и Голштейна даже за пределы 16 талеров из марки серебра! Против такого не помогали никакие девальвации. (прим., Майлиус обнаружил десять таких эдиктов о девальвациях за период 1682-1691.)
Настойчивые призывы Книпхаузена к уничтожению «фальшивомонетных» дворов наконец-то были услышаны. Бранденбург и Саксония разрушили несколько монетных дворов в Тюрингии, которые продолжали работать даже после нескольких повторных предупреждений. Теперь уже и Император проявил внимание к проблеме, наложив штраф в 10000 талеров на графов Зондерсхаузена и приказав разрушить несколько монетных дворов в Гольштейне. То же самое происходило и в Нижней Саксонии, Вестфалии, Рейнской области.

Отдельное спасибо Косте Штирлицу за неоценимую помощьЭти штрафные санкции 1687-1690 годов дали очень благотворный эффект. С одной стороны, последствия для эмитентов в большинстве случаев сводились просто к запрету прежних занятий по извлечению бесчестными способами огромных прибылей из чеканки и уничтожению полновесных монет, использовавщихся в качестве сырья. Впрочем, если бы дело ограничивалось лишь этим, многие начали бы заниматься подобной деятельностью вновь, как это и попытались в действительности сделать Виттгенштайны в Штеттине (прим., Даже в 1693 году были обнаружены виттгенштайновские недомонеты на 4800 талеров, которые перевозились в полевой кухне графа Штильке из Штеттина в Гамбург; они имели недовес в 60% и были конфискованы. Geh. St. Archiv Berlin, R9 WW 1a.). Однако в этом им препятствовали обстоятельства: они больше не могли найти монетных мастеров. Поскольку последние очень сильно рисковали, особенно в случае, если бы были пойманы правителями других государств. Монетный мастер, на которого падало подозрение в работе на «фальшивомонетном» дворе, вряд ли мог расчитывать найти работу на каком-нибудь крупном монетном дворе.
В любом случае, «малый монетный кризис», как часто называют этот период «фальшивомонетных» дворов с 1676 по 1690 год, был закончен. И таким образом Лейпцигская стопа была защищена; вскоре она была принята Шведской Померанией, Майнцем, Триром, Пфальцем, Франкфуртом, Ханау, Гессен-Дармштадтом, а также частично Баварскими землями, Швабией и Франконией. Германия на исходе 17-го столетия уже могла видеть наступление лучших времён в сфере денежного обращения, если бы использование 12-талеровой стопы не стало невозможным в первой половине 18-го столетия частично из-за избыточной чеканки разменной монеты мелкими князьями, частично без их вины, вследствие роста стоимости серебра по отношению к золоту.
Вскоре после своего заключения лейпцигское монетарное соглашение стало реальностью, даже несмотря на то, что в Гамбурге в 1691 году решили вернуться к стопе рейхсталера, а в 1695 году начали чеканку по облегчённой нидерландской стопе, да и в Бранденбурге в 1695 и 1696 годах чеканили так называемые банкоталеры. Однако это были частные случаи: основной денежной единицей с 1690 по примерно 1740 годы являлась монета в 2/3 талера или гульден по 12-талеровой стопе, которая хотя и слишком поздно, но всё-таки была принята в 1738 году в качестве общеимперской.
Значение слова «Гульден» менялось много раз. Первоначально это были золотые монеты 13-го века fiorini d'oro, которые называли Goldene или Gulden («золотые»), и от которых происходили рейнские золотые гульдены. Когда около 1500 года стоимость этих гульденов стала выражаться в серебре, такие серебряные монеты получили название гульденгрош (Guldengroschen), а позднее рейхсталер, который с 1566 года содержал 1/9 Марки чистого серебра; они не имели собственного номинала, а приравнивались к 72 крейцерам. От них отличался чеканившийся с 1559 рейхсгульдинер стоимостью 60 крейцеров, содержавший только 1/(9 ½) марки серебра, однако таких монет было отчеканено немного. Когда в 1690 году появилась монета в 2/3 талера по Лейпцигской стопе, то именно от такой 60-крейцеровой монеты к ней перешло название Гульден или Гульденер. С этого момента мы имеем 4 типа монет: Goldgulden, (Spezies-)Taler, Guldentaler и Gulden.
Пересчёт выглядит следующим образом. Старые рейхсталеры, содержавшие 1/9 марки серебра, назывались Speziestaler (Валютный талер). Они очень редко использовались в реальных расчётах в отличие от Лейпцигских Курантталеров, которые, однако, чеканились только в виде 2/3- и ещё меньших долей. Полтора гульдена равнялись талеру и содержали 1/12 марки серебра или, иначе, 1/18 марки содержалась в одном гульдене. Поскольку новый талер унаследовал от старого стоимость в 90 крейцеров, стоимость валютного талера выросла до 120 крейцеров, или же в Мейсенской денежной системе стоимость 9 валютных талеров, так же, как и 12 курантталеров (18 монет в 2/3 талера), составляла 288 Гутегрошей, то есть валютный талер стал равен 32, курантталер 24, новый гульден 16 гутегрошам. Поэтому содержание серебра в последнем составляло половину старого валютного талера. (прим., Однако, это абсолютно неверно, когда каталоги монет называют гульден половиной валютного талера; современники никогда его так не называли, потому что, во-первых, он всегда внешне очень сильно отличался от полуталера, во-вторых, гульден имел другой цвет, так как, несмотря на равное количество серебра, содержал заметно больше меди и был, соответственно, или толще, или крупнее полуталера. Только позднее, в Конвенционной стопе гульден стал ничем иным, как половиной талера).

Ещё одна заслуга Книпхаузена состоит в том, что он наконец-то привёл монетное производство к нормальным условиям: с 1682 года работники монетных производств стали получать фиксированную зарплату, а их обязанности были чётко описаны в инструкциях. (прим., Acta Bor. a. a. O. S. 24 ff.). После смерти Книпхаузена ситуация, тем не менее, была возвращена к прежнему состоянию: формирование единой бюрократической системы состоялось только при Фридрихе-Вильгельме I
Затем Книпхаузен озаботился установлением правильного соотношения чеканки мелкой разменной монеты и крупных номиналов: с 21 мая 1683 года было определено еженедельное производство гульденов и полугульденов на 600, грошей на 100 и мелких номиналов на 25 марок чистого серебра. (прим., Geh. St. Archiv Berlin, R9 SS 6.). Гульдены и полугульдены чеканились в значительных количествах на монетных дворах Берлина, Магдебурга, Миндена, Старгарда и Эммериха, хотя два последних предприятия были остановлены ещё до конца столетия из-за возникшей вновь нехватки серебра. В Берлине объём чеканки за четыре года 1687-1692 составил примерно 5,5 миллионов талеров, однако в дальнейшем он непрерывно снижался, как из-за того, что уже изготовленного количества было вполне достаточно, так и по причине, только что названной выше. С 1687 по 1719 гульденов и полугульденов было начеканено примерно на 7,8 миллиона талеров. В Магдебурге с 1698 года чеканилось едва ли меньше. В двадцатые годы чеканка этих монет прекратилась почти полностью, как и в большинстве других германских земель.
Как уже говорилось, монеты достоинством два грошена или 1/12 талера с 1682 года чеканились по стопе 12 3/8 Талера. Основатели Лейпцигской стопы хотели достичь соглашения и по мелкой монете, договорившись в Торгау месяцем позже, 28 февраля 1690 чеканить монеты 1/12 талера на 12 талеров 9 грошей, гроши и мариенгроши (1/24 и 1/36 талера соответственно) на 12 ½ талера, а 6, 4 и 3 пфеннига на 13 талеров из марки серебра. Это Торгаусское Соглашение не было ратифицировано Бранденбургом, воздержавшегося в основном из-за монет в 1/12 талера, которые всё время до 1740 года чеканились по стопе 12 талеров 9 грошей 1 5/7 пфеннига. Мелкие разменные монеты, хотя и производились из более крупных номиналов, не наносили никому заметного ущерба, при условии изготовления в разумных количествах. Монеты в 1/12 талера после прекращения чеканки гульденов и их исчезновения из оборота стали основными в Бранденбурге, в период 1730-1750 годов это был самый крупный серебряный номинал, чеканившийся в Берлине. Основным событием описываемых здесь процессов является замещение рейхсталеровой стопы более дешёвыми монетными стандартами. Рейхсталер вытеснялся, во-первых, самими немцами, которые перечеканивали его в разменную монету, во-вторых, зарубежными талерами, в основном нидерландским крейсталером, который при равной рыночной стоимости был легче и меньше немецкого. Все усилия по сохранению рейхсталера, прилагаемые крупными странами с 1623 года, оказались тщетными, поскольку другие страны и правительства в основном использовали рейхсталер как сырьё для чеканки своих низкопробных монет, которыми заполоняли регионы с хорошей валютой.

Следует заметить, что Циннское и Лейпцигское Соглашения также принимали участие в этом процессе уничтожения талеров, поскольку, как в 1668, так и в 1690 эти монеты переплавлялись в Циннские, а затем и в Лейпцигские валюты.
Однако позитивные результаты этих соглашений были довольно значительными: они состояли в создании торговой валюты, чеканка которой была возможна в условиях того времени, валюты, которая была лучше рейхсталера, потому что не исчезала из обращения. Тем не менее, оба соглашения оставались временными и сепаратными, поскольку всегда планировался возврат к старой стопе посредством принятия всеобщего имперского закона. Об этом говорит в частности и то, что чеканились не новые талеры, а монеты, которые, хотя и содержали серебра в половину от старого талера, назывались 2/3 талера. Верно и то, что номинальная стоимость не совпадала со стоимостью при расчетах, одна считала талер в 24 гроша, другая гульден в 16 грошей.
Только 60 лет спустя в Пруссии была создана монетная система, в которой номинал совпадал с расчётной стоимостью, а именно талер, введённый в 1750 году и содержавший 1/14 марки чистого серебра. Остальная Германия большей частью сохранила приверженность к гульдену и чеканила двойные гульдены (конвенционные талеры), гульдены и меньшие номиналы по стопе один гульден из 1/20 марки чистого серебра. Это разделение Германии на талеровые и гульденовые страны возникло во время Семилетней войны.

[нахалёнок 7 510]

странно что Гилли так долго продержался и легко отделался. колесование было бы правильнее

[Romanold 464]

дык это ж стандартная ситуация, отраженная даже в народной мудрости, "укради булку и вали на каторгу, укради миллион и спи спокойно"

 

ЗЫ: Сотри, плз, самую нижнюю картинку - это глючный дубль. а то сам я не могу уже

[нахалёнок 7 510]

удалил

а тут всё корректно? размер шрифта там и тд

 

грана признавалась нормальной. Такое злоупотребление может быть обнаружено во всех странах, во Франции его называют chatouiller le remède, в Англии the shere.

Впрочем, такие ошибки бранденбургского монетного дела могут считаться незначительными в сравнении с положением дел в маленьких землях. Именно они были основными виновниками неудачи Циннской стопы. Когда Бранденбург к 1674 году перешёл к монетной стопе в среднем равной 10 талеров 17 грошей, это было почти незаметно по сравнению со стандартами, по которым чеканили трети талеров маленькие монархии. В частности, граф Густав фон Сайн-Виттгенштайн в 1673 году открыл монетный двор Гарц в окрестностях Хохнштайна, и на отчеканенные там низкопробные трети -

стопа вскоре превысила 13 талеров - мог покупать серебро по более высокой цене, чем честные эмитенты. Это естественно подстегивало рост цены на серебро, не оставляя Бранденбургу дальнейшей возможности соблюдать Циннскую стопу. Саксония и герцоги Люнебурга, располагая серебряными рудниками Эрцгебирга и Гарца, смогли продержаться дольше